Наталья Ротарь
Речевое мышление детей с общим недоразвитием речи
Мышление взрослых и детей, имеющих нарушения речи, — одна из центральных проблем нейропсихологии и дефектологии. Ее особое значение определяется тем, что в ней сконцентрирован ряд других острых проблем и вопросов, от решения которых в определенной степени зависит правильное понимание взаимоотношений мышления и речи, а также внутренних закономерностей развития и распада высших психических функций человека в целом.
Публикация «Речевое мышление детей с общим недоразвитием речи» размещена в разделах
Чрезвычайная сложность и многоплановость этой проблемы выдвигает требование осуществления самых различных подходов к ее изучению, и прежде всего к изучению таких основных механизмов или «единиц» мышления, какими являются значения слов, внутренняя речь и речемыслительное действий.
Психологическая структура мышления
В советской психологии всесторонне разработан вопрос о психологической структуре мышления как одной из высших форм отражательной психической деятельности человека (Л. С. Выготский, 1956, 1960; С. Л. Рубинштейн, 1958; А. Н. Леонтьев, 1965, 1975;
П. Я. Гальперин, 1959, 1966; О. К. Тихомиров, 1969; Ж. И. Шиф, 1968; и др.).
Согласно современным представлениям, мыслительная деятельность при наличии устойчивой познавательной потребности и задачи состоит из сложной иерархически организованной системы отдельных звеньев и этапов, представляющих собой взаимодействующие друг с другом разноуровневые мыслительные процессы (умственные действия и операции).
Схематично различные этапы мышления представляются в следующем виде. На первом этапе осуществляется предварительная ориентировка в условиях задачи, анализ входящих в нее компонентов, выделение ее существенных признаков и связей. На втором этапе выбирается один из путей, по которому в дальнейшем развивается мыслительная деятельность (выработка общей стратегии мышления). На следующем — исполнительном — этапе производится поиск соответствующих способов (операций, направленных на выполнение задания. Поиск этот ведется, как правило, через выделение промежуточных целей и осуществление промежуточных вспомогательных умственных действий и операций. Такими операциями служат общественно выработанные и усвоенные в течение жизни автоматизированные и интериоризованные предметные действия, значения и логические схемы. На четвертом этапе совершается собственно решение мыслительной задачи — нахождение окончательного ответа. Затем на последнем, пятом, этапе происходит сличение полученного результата с исходными условиями задачи. Если результат согласуется с исходными условиями, мыслительный процесс заканчивается. Если не согласуется, то процесс мыслительной деятельности возобновляется с этапов дополнительной ориентировки в исходных условиях и поисков других путей решения задачи. И так до тех пор, пока не будет найдено адекватное решение, согласующееся с исходными условиями.
Все эти этапы с входящими в них компонентами составляют психологическую структуру всякой мотивированной целенаправленной мыслительной деятельности.
В свою очередь этапы сами имеют сложно организованную внутреннюю структуру, включающую в себя такие «единицы» мыслительной деятельности, как умственные действия и операции.
В существующей общепринятой классификации выделяются три основные формы мышления, которые являются одновременно и генетическими уровнями: наглядно-действенное, наглядно-образное и вербально-логическое мышление. Каждый из этих видов мышления имеет принципиально общую психологическую структуру в соответствии с описанными выше этапами. Вместе с тем, в зависимости от уровня мыслительного процесса и характера задачи, действия и операции могут быть наглядно-действенными (функционирование в плане зрительно-предметных манипуляций, наглядно-образными (на основе образных представлений и конкретных словесных значений) и отвлеченными (на базе обобщенных языковых значений, чисел и логических схем).
Здесь важно отметить, что индивидуальное значение слова, так же как и сама мыслительная деятельность, не является целостным и далее неразложимым духовным актом. Оно тоже имеет сложное системное строение. По Л. С. Выготскому, значение слов представляет собой такое «единство мышления и речи», которое является «продуктом долгого и сложного процесса развития детского мышления». (16, с. 160).
Понимание значений слов как внутренних подвижных мыслительных операций (или способов выполнения умственных действий) нахожу и у А. Н. Леонтьева. Автор отмечает, что в процессе формирования значений в онтогенезе ребенок, обучаясь выполнению тех или иных действий с конкретными предметами, овладевает соответствующими операциямиспособами обращения с ними; эти-то операции «в их сжатой, идеализированной форме» и представлены в индивидуальных словесных значениях (сначала в конкретных, т. е. непосредственно предметно отнесенных, а впоследствии в абстрактных, высоко обобщенных). (15, с. 142).
Из приведенной характеристики психологической структуры мышления и значения слова видно, насколько сложно организована и многофакторна мыслительная деятельность человека. Из этого следует также, что серьезное изучение процесса мышления у детей с недоразвитием речи не может сколько-нибудь продуктивно проводиться без учета его основных этапов и компонентов, а также без психологического анализа значения слова.
Структура значений слов
Общеизвестно, что отвлеченное речевое мышление может совершаться лишь на основе словесных значений, понятий и логических операций. Как отмечает А. Н. Леонтьев, «в значениях представлена преобразованная и свернутая в материи языка идеальная форма существования предметного мира, его свойств, связей и отношений» (16, с. 141, а движение отвлеченных значений, числовых и логических операций «составляет внутреннюю умственную деятельность «в плане сознания» (16, с. 142).
Имеется достаточно большая психологическая литература, в которой с позиций представлений о семантическом строении слова, разработанных Л. С. Выготским (6) описываются различные стороны нарушения структуры значений слов у больных с общим недоразвитием речи (А. Р. Лурия, 1947, 1969, 1975;Э. С. Бейн, 1947, 1961; Э. С. Бейн, П. А. Овчарова, 1970; В. М. Коган, 1962; Л. С. Цветаева, 1972; Т. В. Рябова, 1968; И. Т. Власенко, 1971, 1976а, 1976; и др.). Все эти исследования так или иначе направлены на разработку проблемы распада системы взаимодействия речи и мышления в речевой патологии, что имеет первостепенное значение для практики речевой терапии и более глубокого понимания взаимоотношений речи и мышления в норме. (3, с. 6)
Обозначение словом предметов, действий, качеств и отношений представляет собой одну из основных функций речи — функцию наименования. Она предполагает, прежде всего, нахождение и реализацию субъектом звукового состава слова (в соответствии с лексическими и грамматическими правилами языка) при появлении соответствующего предметного образа. Вместе с тем словесное обозначение не представляет собой простую линейную ассоциацию зрительного образа предмета с условным комплексом звуков, составляющих слово. Оно является, особенно при назывании предмета в затрудненных условиях, сложным психологическим процессом, предполагающим осуществление целого комплекса мыслительных и речевых операций : активную ориентировку в признаках предмета, выделение ведущих из них, отнесение предмета к определенной категории при одновременном торможении побочных несущественных альтернатив и селективный выбор наиболее существенных обозначений. Называние, таким образом, является не только и даже не столько оптико-акустико-двигательным актом поиска слова, но сложный речемыслительным действием, направленным на реализацию в слове его психологического и языкового (лексического) значения.
Этот общий тезис подтверждается целым рядом работ (Г. Л. Розенгарт-Пупко, 1947, 1948, 1963; Н. X. Швачкин, 1948; А. Р. Лурия, Ф. Я. Юдович, 1956; В. Ф. Сергеев, 1957; Я. Я. Меерсон. 1958; А. А. Люблинская, 1955, 1966; и др, посвященных психологическому исследованию формирования восприятия, речи и мышления у ребенка раннего возраста.
Во всех этих исследованиях конкретизируется идея Л. С. Выготского о том, что все психические функции, в том числе и функция словесного обозначения, представляют собой сформированные в фило- и онтогенезе психологические системы. Они являются теми «единствами высшего порядка», теми сложными образованиями, которые работают не иначе, как «одна в другой», как бы «перекрывая» друг друга и вырастая одна из другой (27).
Г. Л. Розенгарт-Пупко обращает внимание на то, что у ребенка около одного года жизни в ходе общения с ним взрослого, указывающего ему предметы, «называние предмета строится на зрительном восприятии ребенка в процессе его познавательной деятельности». Уже к концу года понимание ребенком названного предмета, как и собственно его называние, является сложной речемыслительной операцией, в которую входит зрительное и слуховое восприятие, ощупывающие действия руки, процесс выбора и, наконец, активность речедвигательного аппарата. (20, с. 58).
Ребенок начала второго года жизни, по данным Г. Л. Розенгарт-Пупко, называл словом «му-му» или «коовка» и корову, и носорога, и слона, обобщая их но наличию рогов или хобота, за которые ребенок обычно брал игрушки. Один и тот же способ действия с разными предметами, одна и та же речемыслительная операция ведет к тому, что ребенок применяет к ним одно и то же название. Например, словом «пи» (пить) или «таш» (чашка) ребенок обозначает чашку, чайник, блюдечко и разную другую посуду, а также и действие «пить». (20,с. 107).
Таким образом, у детей этого возраста в силу того, что речесмысловые связи еще недифференцированы и не приобрели системного характера, слова-названия часто не относятся к определенному предмету или ряду предметов одного вида, а обозначают группу предметов или действий, обобщенных по случайным, несущественным признакам.
Лишь постепенно обобщающая функция слова, структура его значения под направленным влиянием взрослых перестраивается, осознается и систематизируется. Эта перестройка происходит в процессе усвоения ребенком общественного назначения предметов и способов действия с ними. Формирование предметной отнесенности слова-названия, происходит в неразрывной связи с формированием значений слов (этого, по Л, С. Выготскому, единства мышления и речи, а также систем значений. И если звучащая (физическая) сторона слова употребляется и усваивается ребенком бессознательно, то, как подчеркивал Л. С. Выготский «сами понятия являются продуктом долгого и сложного процесса развития детского мышления понятие возникает в процессе интеллектуальной операции», в процессе сознательного перевода этой операции «из плоскости действия в плоскость языка». (5, с. 160).
А. Н. Леонтьев отмечает, что речевые действия на определенном этапе филогенетического развития выполняют познавательную функцию, приобретая чисто внутренний характер и представляя особый круг внутренних умственных процессов, которые являются речевыми лишь в том отношении, что «их ткань образуют языковые значения». (15).
В речемыслительном действии словесного обозначения предмета определенные операции, например операции, осуществляющие поиск звукового состава слова и моторно-речевые операции, могут быть отнесены по своему генезису к «бессознательным». Операции же перцептивного и умственного уровней — к «сознательным», т. е. к операциям, в которые постепенно превратились перцептивные и умственные действия (ранее осознаваемые и целенаправленные, которые, в свою очередь, прежде чем стать таковыми, прошли длительный путь превращения (интериоризацин) из максимально развернутых материальных действий с предметами. В акте словесного обозначения предмета перцептивные и умственные операции приобрели форму высокоавтоматизированного навыка. Поэтому в нормальных условиях называние протекает мгновенно. Состав операций, входящих в называние, практически не осознается, однако это не означает того, что они потеряли основные черты сознательного процесса. В затрудненных условиях (при назывании малознакомого или необычного предмета, при назывании предмета, воспринимаемого «на ощупь» с закрытыми глазами, при назывании в просоночном состоянии и в условиях речевой патологии) все эти операции вновь могут осознаваться и развертываться, приобретая форму последовательного «интеллектуализированного» речемыслительного процесса, который уже состоит из ряда целенаправленных действий (ориентировочных, исполнительных, контрольных — по функции; перцептивных, умственных, внешнеречевых — по форме). В нормальных условиях эти действия вновь превращаются в мгновенно протекающие неосознаваемые операции. (16).
Словесные замены
Словесные замены (вербальные парафазии) у больных с общие недоразвитием речи представляют собой сложное и интересное явление речевой патологии, которое в настоящее время изучено недостаточно, несмотря на то, что давно известно и описано многими авторами.
Одним из наиболее ярких показателей недостаточной изученности этой проблемы является, например, тот факт, что в словарях и руководствах до сих пор вербальная парафазия определяется лишь как «замена одних слов другими, чаще всего близкими по звуковому составу (стол слов)» (8, с. 263) либо, что то же самое, как «смешивание близких по звучанию слов». (1, с. 160) Это свидетельствует о том, что в настоящее время не имеется единого общепризнанного определения словесных замен; многие авторы придерживаются старой точки зрения, согласно которой звуковое сходство является единственной основой возникновения словесных замен.
Согласно современным литературным данным в основе возникновения большинства вербальных парафазии у больных с общим недоразвитием речи лежит компенсаторная смысловая перестройка нарушенной речевой системы.
Словесные замены при назывании предметов
Вербальная парафазия, как отмечалось многими вторами, представляет собой прежде всего словесную ошибку, которая возникает в условиях затрудненной актуализации словесных значении и включает в себя дефектность как обозначающей, так и обобщающие функции слова. В зависимости от ряда причин, неодинаковы и качественные характеристики (или типы) возникающих словесных замен (П. Я. Гальперин, Р. А. Голубова, 1933; М. С. Лебединский, 1941; Б. Г. Ананьев, 1960;Э. С. Бейн, 1947, 1961; П. А. Овчарова, 1970).(3, с. 35).
Словесные замены могут возникать на основе фонематических и фонетических закономерностей (I тип).
Замены слов (II тип) возникают на основе других сторон, а именно на основе инертности физиологических процессов. К наиболее элементарной форме словесных замен этого относим парафазии-персеверации.
Парафазии, вошедшие в III тип, представляют собой более сложные в психологическом отношении словесные «замены. Это так называемые смысловые «комплексные парафазии. Они возникла: 1) либо на основе выделения в плане представления общего наглядного признака; 2) либо на основе членения связей конкретно-ситуационного характера.
Вербальные парафазии, входящие в следующий, IV тип и классифицированные как «замены внутри категорий понятий», значительно отличаются по психологическому механизму возникновения от парафазии комплексного типа.
Другие замены-неологизмы также образованы всем правилам грамматики (ср. : вместо художник сидельник, ходельник и затейник, бездельник; вместо (молоток—домник и ночник, ручник (рушник) т. п.).
Таким образом, парафазии-неологизмы представляют собой новые слова, возникшие на основе вычленения отдельного признака, оформленные по всем правилам словообразовательной грамматики. И если по содержательно-смысловым механизмам этот тип парафазии родствен заменам комплексного типа, по своим грамматическим признакам он стоит «выше» парафазии «внутри категорий понятий», так как приближается к характеристикам адекватно актуализированных слов.
У больных с общим недоразвитием речи встречаются и так называемые отрицательные парафазии или замены через не (по терминологии П. Я. Галь-рина и Р. П. Голубовой, 1933) (VI тип).
Парафазии через не встречаются почти в каждом из перечисленных типов замен. Они интересны не только с типологической точки зрения, сколько с точки зрения анализа развития процесса словесного обозначения в условиях затрудненной актуализации. Парафазии через не представляют собой своевременно замеченные самим больным парафазии, которые непроизвольно возникли в сознании больного и затем были отвергнуты через отрицание не.
Иногда у больных встречаются парафазии неясного генезиса. К ним относятся такие словесные замены, как вместо лопата книга, чашка, место овца рыбак и некоторые другие.
Словесные замены при назывании действий
По структурным характеристикам словесные замены, возникшие в процессе называния действия объекта (пли его состояния). Часть парафазии объединена в типы по единым с «номинативными» заменами принципам. К ним относятся вербальные парафазии I (замены на оси недифференцированности звукового состава слова, II (замены персевераторного генезиса, VI (отрицательные парафазии) и VII (замены невыясненного генезиса) типов.
«Глагольные» парафазии I и II типов, как и «номинативные» парафазии этих типов, отражают нейродинамические изменения, непосредственно связанные с первичными дефектами.
Под значением слова понимают его содержательную сторону, к которой относится не только та формация, которая непосредственно выражается звучанием, но и все существенные признаки, сопутствующие связи и отношения, которыми потенциал располагают объекты, обозначаемые словом (А. А. Леонтьев). Иначе говоря, содержательная структура слова, обозначающего объект, потенциально обладает не только денотативными (отнесенными непосредственно к предмету мысли, но и коннотативными (сопутствующими «семантическими наслоениям свойствами. Эти «семантические наслоения» неотъемлемая часть входят в основное содержание слова в виде знаний, чувств, представлений о свойствах и качествах объектов, обозначаемых этим словом.
Парафазии, вошедшие в III тип, классифицированы как «замены на основе выделения наглядно-воспринимаемого статического элемента из общего состава действия». Замены этого типа отражают патологическую адинамичность внутреннего речемыслительного поиска и жесткую зависимость процесса актуализации слова, обозначающего действие, от наглядно воспринимаемых предметов действия, что находит свое проявление в недифференцироваиности грамматической категории.
Глагольные парафазии, объединенные в следующий, IV тип, по своей природе и значению коренным образом отличаются от замен предыдущего типа. В основе их возникновения лежит выделение и обобщение больными динамических элементов или процессуальных признаков действия,
составляющих главное содержание смысловой структуры глагола. Эти замены, возникают:
а) либо на основе выделения динамического элемента из общего состава действия;
б) либо на основе выделения равнозначного или более высокого по уровню обобщения динамического признака.
Словесные замены следующего, V типа (замены- неологизмы) по механизму возникновения родственны парафазиям предыдущего, IV типа и с полным основанием могут быть отнесены к «динамическим» заменам, так как они, как и предыдущие, возникают на основе выделения динамического (операционального) элемента из общего состава действия. Однако их отличие заключается в том, что выделение динамического признака в первом случае ведет к актуализации другого слова, обозначающего либо совсем другое действие, либо составную часть заданного действия, а в парафазиях-неологизмах создается по всем правилам грамматики новый глагол, за которым поит по-своему уникальное «значение-неологизм», в котором отражен лишь один или несколько второстепенных динамических признаков. Например, больной сказал вместо слова нюхает— подышает, почихает; вместо вяжет — сетчает; больной : вместо стреляет—пулечастит, пулебьет; больная : вместо нюхает —духает и т. п.
Глагольные замены-неологизмы, так же как и парафазии-неологизмы, возникшие в опыте с называнием предмета, являются выражением словотворчества больного в условиях трудности актуализации слова и его значения.
Таковы содержательные психологические характеристики глагольных замен «динамического» (IV и V) типа, которые по механизму возникновения, т. е. по составу речемыслительных операций, как было показано, коренным образом отличаются от глагольных парафазии «статического» (III) типа, поскольку в основе парафазии «динамического» типа лежит выделение и обобщение ведущей по функции (т. е. процессуальной, но всегда второстепенной по внутреннему содержанию стороны значения глагола.
Таким образом, дети с первичной речевой патологией имеют общее недоразвитие речи. Номинативная функция речи при названии предметов и действий у детей достаточно развита (в пределах широко обиходно-разговорной лексики).
Литература
1. Архангельский Г. В. Руководство к практическим занятиям по неврологии. М., 1971.
2. Богданов – Березовский М. В. Неговорящие и плохо говорящие дети в интеллектуальном и речевом отношении. Спб., 1979.
3. Власенко И. Т. Особенности словесного мышления взрослых и детей с нарушениями речи. – М. : Педагогика, 1990.
4. Волкова Г. А. Методика психолого – логопедичекого обследование детей с нарушениям речи. Вопросы дифференциальной диагностики. – СПб. : Детство Пресс, 2004.
5. Выготский Л. С. Избранные психологические исследования. М., 1976.
6. Выготский Л. С. Мышление и речь. М., 1984.
7. Выготский Л. С. Развитие высших психических функций. М., 1985.
8. Дефектологический словарь/Под ред. А. И. Дьячкова. М., 1970.
9. Диагностика в детском саду. Содержание и организация диагностической работы в дошкольном образовательном учреждении. Методическое пособие. Ростов н/Д. : Феникс, 2003
10. Жукова Н. С., Мастюкова Е. М., Филичева Т. Б. Преодоление общего недоразвития речи у дошкольников. – М. :Просвещение, 1990.
11. Илюк М. А., Волкова Г. А. Речевая карта для обследования ребенка дошкольного возраста с общим недоразвитием речи. - СПб, КАРО, 2004.
12. Квин Л. А. Речевые аномалии у детей школьного возраста и борьба с ними. Харьков, 1978.
13. Куссмауль А. Расстройства речи : Опыты патологии речи. Киев, 1979.
14. Левина Р. Е. К психологии детской речи в патологических случаях (автономная детская речь, М., 1976.
15. Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. М., 1983
16. Леонтьев А. Н. Деятельность, сознание, личность. М., 1969.
17. Логопедия/Под ред. Волковой Л. С. ; М., Владос, 2004.
18. Розенгарт-Пупко Г. Л. Развитие речи ребенка раннего возраста. М, 1977.
19. Рубинштейн С. Я. Экспериментальные методики патопсихологии и опыт применения их в клинике. – М. , : Апрель-Пресс, 2004.
20. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии: В 2 т. - Т. 1. М., 1989.( Речь: 442-460.)
21. Советский энциклопедический словарь /Под ред. Прохоров А. В. ; М., 1988.
22. Фомичева М. Ф. Воспитание у детей правильного произношения. М. 1989.
