Александр Владимирович Гришин
Социокультурная когерентность интрапсихической доминантности
▼ Скачать + Заказать документы
В данной главе мы попытаемся рассмотреть процесс развития
производства и потребления информации в аспекте его социокультурной когерентности и интрапсихической доминантности. Много говорят о том, что развитие информационных технологий
не столько подчиняется динамике политико-экономических процессов, сколько выступает в качестве независимого процесса. Поэтому
некие имманентные закономерности, лежащие в основе процесса
постоянного усложнения функций информации в человеческом сообществе, мы попытаемся обнаружить посредством его соотнесения
с таким сложным, многоплановым явлением, как общечеловеческая
культура.
Публикация «Социокультурная когерентность интрапсихической доминантности» размещена в разделах
В поисках адекватного понимания детерминант развития информационного пространства целесообразно совершить краткий культурно-исторический экскурс к истокам возникновения технологий передачи информации и соответствующих медиауслуг. Это поможет нам
проследить процесс постепенного расширения и усложнения медиапространства, а также ответить на вопрос о том, насколько исторически обусловленным и неизбежным было возникновение современных
массмедиа как социального института.
Как показывают исследования в области культурной и психологической антропологии, «человек разумный» во все времена с неутолимой жаждой поглощал любые новые знания, любые сообщения о
том, что происходит или может произойти в мире. Историко-археологические исследования наиболее древних очагов цивилизации, таких как Шумеро-Аккадские города-государства или Древний Египет,
показывают, что люди тех времён так же, как и наши современники,
постоянно искали и находили всё более экономичные и эффективные
способы получения, сохранения и передачи каких-либо сведений о
том, что происходит в природе и обществе.
На ранних этапах цивилизационного развития функции производства и передачи социально значимой информации осуществляли
жрецы и маги, бродячие артисты и менестрели, странствующие лекари и монахи. Царские гонцы и нанятые глашатаи переносили из
города в город, из деревни в деревню всевозможные вести о вражеских нападениях и заключении мировых соглашений, о рождениях и
кончинах, бракосочетаниях и разводах. В стихийном распространении всевозможных новостей, знаний и слухов активное участие принимали и «торговые люди», служившие на купеческих кораблях, при
караванах и сопровождавшие «тыловые обозы» различных армий.
Курсируя на протяжении многих лет «из варягов в греки», они имели
возможность передавать новости из страны в страну, распространять
слухи и личные свидетельства о «чудесах света», обычаях и преданиях многих народов мира. Вероятно, именно жаждой к получению новой информации можно объяснить столь распространённый по всему
миру (особенно в прежние времена) обычай «страноприимничества»,
в контексте которого всегда существовал негласный договор: один
даёт кров и еду, а другой делится всем, что знает, рассказывает о всём
том, что видел или слышал.
Стихийный процесс устной передачи знаний можно рассматривать в качестве одного из важнейших условий не только широкого
распространения религиозных учений, но и первичной институализации всех мировых учений, идеологий. По свидетельствам античных
историков, первые христиане, жившие в первые века Новой эры, не
имели никаких видимых преимуществ перед представителями других
религиозных восточных сект. Более того, догматы их веры вызывали
недоумение и подозрительность у значительной части современников, а их непримиримость в отношении «иных богов» стала причиной
многолетних гонений со стороны официальных властей Древнеримской империи. Тем не менее, выражаясь современным языком,
«пропаганда христианства» оказалась успешной. Преимущество первых христиан, на наш взгляд, заключалось в том, что они понесли по
миру догматы своей веры как «Благую Весть». Они доносили их до
людей так, как передают хорошие новости, обнадёживающую информацию в тяжёлые, жестокие времена. Конечно, никто специально не
просчитывал возможный эффект различных способов передачи верований, но в условиях тотального дефицита какой-либо позитивной
информации благие вести первых христиан стали действительно востребованы массами. Относительно упорядочивая картину мира и проясняя личные перспективы в головах бедствующих и страждущих современников, носители благих вестей тем самым прямо или косвенно
отвечали на многие их вопросы.
Ранние, стихийные формы массовой коммуникации по принципу
«из уст в уста» способствовали развитию словесной культуры, риторики. Своеобразным эталонным сообщением в те времена можно считать метафорическую историю – притчу, раскрывающую в доступной
воображению полуграмотного обывателя форме закономерности мироустройства и скрытые смыслы человеческой жизни. Интересно, что
отшлифованные веками методы и приёмы устного распространения
идей достаточно активно и успешно используются и в настоящее время, причём даже в таких далеких от религии сферах, как сетевой маркетинг.
Развитие технологий передачи информации непосредственным
образом связано с развитием образовательной практики, институтов,
обеспечивающих межпоколенную передачу накапливаемого опыта.
Отечественные исследователи И. К. Шалаев и А. А. Веряев достаточно убедительно раскрыли культурно-историческую динамику перехода от локальной образовательной среды к предельно открытому
образовательному пространству. Они отмечают, что «…обращение к
эпохе, когда человеческая цивилизация только зарождалась, позволяет с достаточной долей уверенности судить о неразвитости образовательного пространства, которое было крайне ограниченным. Опыт
передавался преимущественно локальным (в пространстве и во времени) способом. В частности, этими причинами определялись низкие
темпы культурно-цивилизационного прогресса, характерные для той
эпохи. Поэтому более правильным было бы сказать, что образовывался человек в среде, а не в образовательном пространстве. Образовательная среда была чрезвычайно естественной. Постепенно для
образовательных нужд такую среду стали специально формировать.
С появлением языка, письменности стало возможным отчуждение человеческого опыта от человека и фиксация его на различных носителях. Отныне стало возможным любого рода знания, сведения о мире
переносить в иное место пространства (не там, где он был приобретен) и в иное время (не тогда, когда опыт получен). Возможности человечества по сохранению и переносу информации непосредственно
привели к увеличению темпов социального развития и одновременно
формировали образовательное пространство». Описанный процесс объясняет, на наш взгляд, не только исходное единство информационных и образовательных технологий, но и природу завышенных ожиданий в отношении результатов внедрения компьютерных/сетевых коммуникаций в образовательный процесс.
С ускорением научно-технического прогресса за последние два
века устные и письменные «вести» стали периодически продуцироваться и передаваться по самым различным коммуникационным сетям,
включая газеты, радио, телевидение, Интернет, что привело к возникновению современного навязчиво стимулирующего медиапространства. Однако следует заметить, что потребность людей в получении
свежих идей, обнадёживающих сведений от этого ничуть не уменьшается. Более того, все последние века она неуклонно растет, что приводит к возникновению всё новых источников и средств массовых коммуникаций. Многие культурологические и исторические исследования
показывают, что потребность человеческих сообществ в получении всё
новой информации либо постоянно растёт, либо остаётся относительно
устойчивой во все времена и во всех регионах мира. А это значит,
что процесс познания человеком мира и связанные с ним процессы
производства информации, её сохранения и обмена неправомерно
рассматривать лишь как некие служебные функции адаптивного
поведения, обеспечивающие его оптимизацию.
Сформулированный выше тезис имеет косвенное отношение
к такой проблеме, как понимание природы медиаадикции. Многие
представители современной психологической науки всерьёз рассуждают о полной идентичности механизмов возникновения наркомании
и интернет-зависимости, но последняя, на наш взгляд, является патологическим искажением познавательных функций, а не химически
зависимым поведением. Если при наркомании происходит резкое
вмешательство в биохимические процессы мозга и всего организма,
происходит полная подмена естественного искусственным, то при телемании или интернет-аддикции мы имеем дело с несколько иным явлением: искажением способов реализации естественной потребности
в познании мира. При этом ещё раз подчеркнём, что эта потребность
имеет не «служебный», а такой же «базовый» статус, как потребность
в безопасности или в социальном признании : с самых первых дней
жизни человека нормальное развитие его организма возможно только
при условии постоянного развития когнитивных функций.
Следует также отметить, что в науке ещё не получили достаточного осмысления те многочисленные факты, когда в целях получения новой информации, новых знаний люди пренебрегали всеми
очевидными выгодами конформного, адаптивного поведения. Даже
если не принимать во внимание биографии таких неординарных личностей, как Николай Коперник, Галилео Галилей или Джордано Бруно, в исторической ретроспективе можно найти великое множество
примеров того, как жажда познания истины заставляла людей сознательно рисковать всем, что они имели, включая собственную жизнь.
Заметим, что в классическом понимании интеллигенции как особой
социальной группы заложено представление о том, что процесс получения новых знаний, постижения истины имеет цель более высокого
порядка, чем достижение максимального комфорта в среде обитания.
Описанные выше социокультурные процессы и тенденции ставят
вопрос о необходимости более внимательного подхода к формированию современных научных представлений о базовых характеристиках
человеческой природы, о роли и месте познавательных функций в динамике социогенеза. Устойчивую потребность «человека разумного» в
получении всё новой информации о внешнем мире и его месте в нём
можно рассматривать как результат весьма продолжительного эволюционного процесса. В то же время, эта же потребность выступает,
с точки зрения многих исследователей, как исходная движущая сила
цивилизационного развития. Конечно, всегда следует осторожно
подходить к обобщениям в отношении таких глобальных явлений, как
человеческая эволюция, однако позволим себе ещё раз напомнить то,
что неоднократно доказано в процессе научных исследований: человеческая психика «нормально» функционирует и развивается только в режиме постоянного получения сигналов-стимулов из внешнего мира.
Анализируя известную теорию человеческих потребностей
А. Маслоу, можно предположить, что человеческое стремление к
получению, аккумуляции и переработке информации является своеобразной «сквозной» метапотребностью, без реализации которой
невозможно удовлетворить ни одну из выделенных им групп потребностей. На каждой из ступеней «пирамиды А. Маслоу» эта метапотребность находит своё развитие и выражение.
