Марина Меньшикова
Консультация для родителей «Формирование у ребенка половой принадлежности»
И. С. Кон утверждает, что «…все или почти все онтогенетические характеристики личности являются не просто возрастными, но и половозростными, а самая первая категория, в которой ребенок осмысляет собственное «Я», - это половая принадлежность» (19 ,с58)
В работе «Психология половых различий» И. С. Кона (1981) автор обозначает, что
Публикация «Консультация для родителей „Формирование у ребенка половой принадлежности“» размещена в разделах
«первичная половая идентичность, т. е. знание своей половой принадлежности, складывается обычно уже к 1,5 годам и является наиболее устойчивым, стержневым элементом самосознания. С возрастом объем и содержание этой идентичности меняются, причем это часто связано с умственным и социальным развитием ребенка. Двухлетний ребенок знает свой пол, но еще не умеет обосновать эту атрибуцию.» (18 с. 48)
«Уже в 3 года дети с уверенностью относят себя к мужскому или женскому полу (это называется гендерной идентификацией (gender identification). В это время дети начинают замечать, что мужчины и женщины стараются по-разному выглядеть, заниматься разной деятельностью и интересоваться разными вещами.
Как только завершается гендерная идентификация и ребенок начинает замечать различия, существующие между мужчинами и женщинами, у него обычно проявляется повышенное внимание к ролевым моделям, обладающим тем же полом, что и он сам, обусловленное желанием быть самым лучшим мальчиком или девочкой. Большинство мальчиков в возрасте от двух до трех лет пробуют надевать мамины туфли, играть с ее косметическими принадлежностями, красить ногти лаком. Однако когда завершается процесс гендерной идентификации и мальчики достигают константности, то понимают, что все эти занятия предназначены для девочек, и начинают подражать поведению мужчин.» (4, из главы 1)
Говоря о возрастном периоде дошкольника от 3 до7 лет И. С. Кон замечает, что «К 3—4 годам ребенок ясно различает пол окружающих его людей (разная реактивность на мужчин и женщин наблюдается уже у 7—8-месячных младенцев и даже раньше, но часто ассоциирует его со случайными внешними признаками, вроде одежды, и допускает принципиальную обратимость, возможность изменения пола (хотя в действительности изменение половой идентичности ребенка в этом возрасте уже весьма сложно. В 6—7 лет ребенок окончательно осознает необратимость половой принадлежности, причем это совпадает с бурным усилением половой дифференциации деятельности и установок; мальчики и девочки по собственной инициативе выбирают разные игры и партнеров в них, у них проявляются разные интересы, стиль поведения и т. д. ; стихийная половая сегрегация (однополые компании) способствует кристаллизации и осознанию половых различий.» (18, с. 48)
Специфика социализационной ситуации для мальчиков
по Алешиной Ю. Е., А. С. Волович
«Сравнивая социализационные ситуации мальчиков и девочек можно утверждать, что «мальчик находится в значительно менее благоприятной ситуации, чем девочка. Так, мать традиционно проводит с маленьким ребенком гораздо больше времени. Отца же ребенок видит немного реже, не в таких значимых ситуациях, поэтому обычно в глазах младенца он является менее привлекательным объектом. В связи с этим как для девочки, так и для мальчика практически в любой культуре первичной оказывается идентификация с матерью, т. е. феминная (Stockard J., Jonson M. M. 1989).
Решение этой задачи осложняется тем, что практически все, с кем близко сталкивается ребенок, особенно в современном русском обществе (воспитатели детского сада, врачи, учителя, — женщины. Неудивительно, что в итоге мальчики гораздо меньше знают о поведении, соответствующем мужской половой роли, чем женской.
В сочетании с недостатком ролевых моделей такое давление приводит к тому, что мальчик вынужден строить свою половую идентичность преимущественно на негативном основании: не быть похожим на девочек, не участвовать в женских видах деятельности и т. п. (Hartley R.E 1959.). При этом в нашей стране ребенок имеет относительно мало возможностей для собственно маскулинных проявлений (например, агрессии, самостоятельности, двигательной активности и т. п., так как взрослые относятся к ним достаточно амбивалентно, как к источнику беспокойства. (Свидетельством распространенности подобного отношения является психотерапевтическая практика, в которой гиперактивность и агрессивность независимо от пола ребенка являются значительно более распространенными поводами для обращения родителей за помощью, чем вялость и заторможенность.) Поэтому стимуляция со стороны взрослых также является преимущественно негативной: не поощрение «мужских» проявлений, а наказание за «немужские». В качестве примера можно привести типичное родительское высказывание «как не стыдно плакать, ты же мальчик», причем мужские способы реакции на обиду или не предлагаются, или обесцениваются («нельзя драться»). Таким образом, от ребенка требуется делать что-то, что не является для него достаточно ясным, и основано на причинах, которые он не понимает, с помощью угроз и гнева тех, кто ему близок. Такое положение вещей ведет к нарастанию тревоги, что часто проявляется в чрезмерных усилиях быть маскулинным и паническом страхе делать что-то женское. В результате мужская идентичность формируется прежде всего как результат отождествления себя с некоторой статусной позицией, или социальным мифом «каким должен быть мужчина». Неудивительно, что созданная на таком основании идентичность является диффузной, легко уязвимой и одновременно очень ригидной.
Особенно усиливается социальное давление на мальчика с переходом в общественную систему воспитания — дошкольное учреждение или школу, так как, с одной стороны, учителя и воспитатели отличаются значимо более высоким традиционализмом, а с другой — сами родители, готовя ребенка к встрече с новой для него ситуацией социальной оценки, повышают жесткость своих нормативных стандартов.
Все это приводит к тому, что настает момент в социализации мальчика, когда ему необходимо «откреститься» от «женского мира», его ценностей и создать свой, мужской. Переход к этому этапу обычно начинается в 8— 12 лет, когда возникают первые детские компании, формируются близкие межличностные отношения со сверстниками, на которые мальчик отныне может опираться как на источник мужских ролевых моделей и сферу реализации маскулинных качеств. (Hagreaves D.J., Colley A. M., L. 1986) Этот процесс, получивший название мужского протеста, характеризуется ярким негативизмом по отношению к девочкам и формированием особого «мужского», подчеркнуто грубого и резкого стиля общения.» (2,с. 75-77)
Специфика социализационной ситуации для девочек
по Алешиной Ю. Е., А. С. Волович
«Новорожденной девочке «везет», конечно же, больше. Она с самого начала имеет соответствующую ее полу ролевую модель, поэтому ей в дальнейшем не придется отказываться от своей первичной идентификации с матерью. Врачи, воспитатели детского сада, учителя только помогут ей сформировать адекватный образ себя как женщины. Отсутствие в культуре жесткого стереотипа «настоящей женщины», разнообразие представлений о подлинно женских качествах (Hagreaves D.J., Colley A. M., L. 1986) также облегчают формирование полоролевой идентичности, давая девочке широкие возможности соответствовать стереотипу, оставаясь самой собой. В то же время, как показывают современные исследования, уже в отношениях девочки с матерью есть свои специфические проблемы, имеющие серьезные последствия для ее полоролевой социализации.
Одной из важнейших задач формирования детской личности является разрушение первичной симбиотической диады «мать — дитя», в которой ребенок не воспринимает себя и фактически не существует как отдельный субъект. Особенно актуальным проведение границ между собой и матерью является именно для девочки, так как в силу специфики собственного опыта (быть женщиной, дочерью и т. п.) мать склонна в большей степени воспринимать как свое продолжение дочь, а не сына.
Очень скоро выясняется, что кроме всегда находящейся рядом мамы есть еще один человек — отец, важность и значительность которого всячески подчеркивается окружающими. Причем чаще всего именно этот «важный» человек уделяет девочке сравнительно мало внимания (Weitzman L.W. 1979). Желание привлечь его может быть сопряжено с рядом негативных переживаний: во-первых, ощущение собственной вторичности по сравнению с притягательным миром мужчин; во-вторых, необходимость как-то проявить себя, продемонстрировать, чтобы добиться внимания. Несколько огрубляя, можно сказать, что именно переплетение этих двух тенденций и в дальнейшем определяет специфику полоролевой социализации девочки. Так, например, полученные на Западе эмпирические данные свидетельствуют о том, что поведение дочерей-дошкольниц ограничивается вмешательством родителей вдвое чаще, чем поведение сыновей (Weitzman L.W. 1979). Естественно, что такая ситуация также способствует формированию у девочки ощущения своей незначительности.» (2, с. 77-78)
Хотелось бы обратить внимание еще на одно важное наблюдение, если с раннего возраста отец в должной мере уделяет внимание своей дочери (восторгаясь ей делает комплементы, заботиться словно «она дама его сердца», то девочка вырастая всегда прибегает к оценке своего родителя, как отправной и по ней судит о себе и тех мальчиках, которые ее окружают, зачастую не позволяет им обращаться к себе ниже уровня выставленного своим папой). Поэтому роль отца в становлении личности дочери вряд ли может быть преувеличена.
Каган В. Е. (1987, изучавший влияние образов родителей на представления о будущих супружеских ролях детей, сделал вывод «Четко прослеживается корреляция «я-образа» с образами матери и себя как жены у девочек и девушек, себя как мужа — у мальчиков и юношей. Во всех группах образ матери коррелирует с образом себя как супруга и лишь у мальчиков — и с образом будущей жены. У девочек и девушек коррелируют образы отца и будущего мужа. Противоречие это между проекцией образов матери и отца на супружеские роли носит внешний характер, ибо речь идет лишь о коммуникативном аспекте этих образом, важном в подростковом возрасте и для мальчиков, и для девочек. У девочек представление о будущем коррелирует с ассоциирующимися образами отца и будущего мужа, а также с «я-образом» и образом себя как жены, у девушек будущее предстает как опосредствованное образами матери и будущего мужа производное всех образов в их взаимосвязи. У мальчиков, напротив, связь будущего с «я-образом» усиливается, а связь с образами супружества становится полностью опосредствованной.
Полученные данные свидетельствуют о том, что и восприятие подростками образов «я», родительской и будущей собственной семьи и их взаимосвязи достаточно четко дифференцированы по полу и возрасту, хотя существует вполне определенная закономерность оценки матери прежде всего - через отношение, отца — через доминирование, а себя — через самовыражение.» (12,с. 58)
Лежащий в коляске младенец, по мнению Т. И. Чирковой (1999, должен всегда быть включен в диалог родителя и себя самого, где близкий взрослый начинает взаимодействие с дитя с корректного вопроса, предложения: «Сейчас будем одеваться. Какую кофточку хочет наша доченька (сынок) сегодня одеть (показывая две на выбор? Молчаливым ответом можно считать поворот головы малыша к той или иной вещи». Для любой категории малышек, будь то девочки или мальчики это предложение очень хорошо позволит выполнить манипуляции в одевании, не травмируя ребенка, т. к. сначала предложение (вопрос, затем реакция малютки и только потом действия близкого взрослого по выполнению ухода за ребенком. По- нашему мнению, особенно этим нельзя пренебрегать во взаимодействии с сыновьями, чтобы с самого раннего детства ставить дитя в «условия выбора» самой главной составляющей, которая поможет ребенку в течение его жизни в социуме иметь свою точку зрения, находить свое видение любой проблемной ситуации, не впадая в зависимость от окружающих. В условиях не полной семьи, где под крышей дома собраны двое – мать и сын - этот пункт воспитания может быть одним из главных. Потому, что научить мальчика самостоятельности в решении трудных жизненных вопросов кропотливая работа каждый час, проведенный с сыном. Если близкий взрослый постоянно ставит свою точку зрения в качестве единственно верной в периоде до 18лет, то вряд ли можно рассчитывать на инициативу юноши-сына, должного участи в триаде мама-сын-жена, после свадьбы детей. Этот пункт привязанности матери к сыну вряд ли может быть преувеличен так, как рассматривая тщательно отношения матери и дитя с психоаналитических позиций, «чувство привязанности матери к ребенку возникает не вдруг - после его рождения, - а проходит длительный путь становления, начиная с периода вынашивания беременности (а возможно, и раньше, а сама проблема привязанности выводится в «чисто человеческий план» (5,с. 40) «отношения матери с ребенком определяются ее собственной историей до и после рождения. Так, внутренние конфликты и тревоги, относящиеся к прошлым стадиям развития, оживают в данной кризисной точке человеческой жизни (беременности) и воздействуют на реальный образ ребенка в течении его жизни» (Pines D. 1972.)
Остановимся более подробно на воспитательном потенциале семей, где ребенка растит только мама. На эту ситуацию существуют две противоположные точки зрения. С точки зрения одной из них ребенок обречен на грубые отклонения в поведении, моральную неполноценность. Согласно другой – мать способна дать ребенку все что нужно. В подтверждении последнего предположения стоит вспомнить слова И. С Кона «фактически образцом для мальчика часто служит не отец, а какой-то другой мужчина; кроме того, поведение детей далеко не всегда повторяет поведение их взрослых моделей, например, однополые мальчишеские группы, возникают явно не оттого, что мальчики видят, как их отцы избегают женского общества. Теорию половой типизации упрекают в механистичности, ребенок выступает в ней скорее как объект, чем как субъект социализации; с этих позиций трудно объяснить появление многочисленных, не зависящих от характера воспитания, индивидуальных вариаций и отклонений от половых стереотипов; кроме того, многие стереотипные мальчишеские и девчоночьи реакции вообще складываются стихийно, независимо от обучения и поощрения. Теория самокатегоризации в известной мере синтезирует оба подхода, предполагая, что представления ребенка о соответствующем его полу поведении зависят как от его собственных наблюдений за поведением мужчин и женщин, служащих ему образцами, так и от одобрения или неодобрения, вызываемого такими его поступками у окружающих.» (18, с. 50)
Проблемы воспитания детей без отца, а именно причины отклоняющегося детского поведения лежат не только в отсутствии отца как такового, ибо это может быть лишь предпосылка нарушений в развитии сына (дочери, а корень проблемы - это скорее типы ошибочного поведения матери в данной неполной семье (Воронцова Г. Г. 2002).
Рассмотрим некоторые из них:
• первый тип ошибок - гиперопека - ребенок – центр, смысл всей жизни матери, с ним связаны все ее надежды. Обостренное, повышенное внимание к ребенку, мелочный контроль детского поведения, чрезмерная забота, запреты и ограничения. По мнению психиатров и психоневрологов гиперопека матери - одна из самых частых причин развития неврозов у детей, особенно мальчиков;
• второй тип ошибок – гипоопека – противоположный первому. Мать очень занята собой, своими проблемами, ребенок без надзора и руководства. Возможны варианты этой ошибки: скрытая гипоопека – котроль и забота носят формальный характер; аффективность - злость и неудачи, проблемы мать вымещает на ребенке, он в таких случаях самый «удобный» объект для выражения накопившегося негодования. (Дружинин В. Н. 1996);
• третий тип ошибок – «Борьба с образом мужа». Для подавляющего большинства женщин (как и мужчин) развод – серьезная драма. Чтобы оправдать его неизбежность женщина не редко утрирует, подчеркивает в своем сознании отрицательные черты бывшего мужа, происходит чернение «образа» отца. Ребенку навязываются отрицательные представления об отце. Кочубей Б (1990) отмечает что, чем устойчивее контакты ребенка из неполной семьи со своим отцом, тем лучше отношения ребенка с матерью, и его поведения в целом. Особенно ярко эта тенденция может быть у мальчиков;
• четвертый тип ошибок – в этом случае мать начинает прогнозировать «неправильное развитие из-за плохой наследственности. Психологический смысл подобной борьбы – отрицание супруга, выражение им недовольства через ребенка. «При этом жертва супружеского творения» - ребенок, на которого обрушивается перевоспитание. Мать уделяет внимание лишь внешним нормам поведения. Стремление «исправить» ребенка не приводит к ожидаемым результатам. Наоборот, из-за постоянного наставничества сын и дочь приобретают комплекс неполноценности, а «исправляемые» особенности, вместо того, чтобы исчезнуть, еще больше закрепляются» (Воронцова Г. Г. 2002)
• пятый тип – это поведение разведенных родителей «Попытка купить любовь ребенка». Ежедневное пребывание ребенка с матерью приводит к ситуации: с мамой – тяжелые будни, с отцом – веселый праздник. Возникает желание превзойти бывшего мужа, «перекупить» у него детскую любовь. Мать и отец перетягивают ребенка на свою сторону. (Кочубей Б. (1990).
Итак, мы ведем речь о двух опасностях, которые подстерегают неполную семью: ошибочное поведение родителя и деформация полоролевой идентификации.
Полоролевая идентификация в работе Коломинского Я. Л., Мелтсаса М. Х. «Ролевая дифференциации пола у дошкольников» представлена точками зрения следующих авторов: А. Бандура, А. Б. Хейлдрун, П. Массен, И. Каган и др.
«А. Бандура предпочитает называть процесс, при котором человек воспроизводит поведение реальной или символической модели, подражанием или моделированием, избегая термина «идентификация» (Bandura A. 1975.)
А. Бандура утверждает, что дети склонны отождествлять себя с лицом, вознаграждающим их (Bandura A. 1966.) Забота взрослого о ребенке также способствует подражанию. При этом подражание модели не обязательно подкреплять у самого наблюдателя, чтобы в его поведении возникали соответствующие изменения, достаточно, если наблюдатель увидит, что соответствующее поведение другого ребенка поощряется взрослым (Bandura A., Walters R. H. 1963). Такое научение называется викарным. А. Б. Хейлдрун (Hedbrun А. В. 1981) считает, что викарное подкрепление является главным типом поощрения в идентификации с родителями.
П. Массен (Mussen P. 1979) утверждает, что идентификация включает и научение посредством наблюдения, но она отличается от простого подражания следующим: 1) при идентификации усваиваются не дискретные акты поведения, а комплексный интегрированный образец поведения; 2) идентификация происходит спонтанно, без прямого подкрепления; 3) поведение, приобретенное в процессе идентификации, довольно стабильно; 4) идентификация основывается на интимной личной связи с моделью.
Особая форма идентификации возникает в случае, когда заботливый родитель уходит на некоторое время от ребенка, и ребенок ему подражает, испытывая при этом положительные чувства, которые сперва были связаны с присутствием родителя (Sears R. R., 1965).
Дети предпочитают вести себя согласно модели своего пола, так как их за это больше вознаграждают и меньше критикуют (Perry D. G., Bussey К. 1979.). При этом установлено, что мальчики предпочитают типичное для пола поведение и отвергают нетипичное. Девочки также предпочитают типичное для их пола поведение, но не отвергают нетипичное поведение (Bussey К., Perry D. 1982). Эти результаты подтверждают наблюдения многих авторов, согласно которым типичное для пола поведение описывается мальчиками в отрицательных терминах (как не следует поступать) (Chodorow N. 1978, (Emmerich W. 1959., (Lynn D. В. 1969).»(16,с170-171)
Иногда родители неполных семей, думают, что не обязательно осуществлять воспитание детей с учетом их половых различий. На эту точку зрения отвечает Шон Меган Берн в своей книге «Гендерная психология», делая акцент на том, что «многие люди, мечтающие вырастить своего ребенка свободным от гендерных стереотипов, в результате своего педагогического труда «получали полную противоположность. По всей видимости, дело в том, заключали они, что биологические гендерные отличия оказались сильнее попыток родительской социализации. Однако необходимо помнить, что родители — это не единственные для ребенка социализирующие фигуры и не единственные его ролевые модели. Нельзя забывать и то, что гендерно-ролевая социализация — это процесс, продолжающийся в течение всей человеческой жизни, он отражает меняющиеся обстоятельства и новый опыт.»(4, из гл. 1). На протяжении жизненного пути материалом для построения гендера служит вся система того, что в данной культуре связывается с мужественностью и женственностью (Lott & Maluso, 1993).
Внесемейные источники гендерно-ролевой социализации.
(по Шон Меган Берн)
Детская литература
«Учителя, другие дети, родители других детей, книги, родственники, игрушки и телевидение — из всех этих источников ребенок узнает о поведении, которое расценивается обществом как соответствующее тому или другому гендеру. В большинстве исследований, касающихся сексизма в детской литературе, основное внимание уделялось анализу содержания текстов, а о его влиянии на поведение умалчивалось. Однако эксперименты показывают, что чтение книг, в содержании которых прослеживается половая стереотипизация, приводит к увеличению доли поло-типичного поведения в детских играх (Ashton, 1983).
Телевидение
Гербнер и Гросс (Gerbner & Gross, 1976) приписывали телевидению уникальную способность изменять фундаментальные представления о природе социальной реальности. Оно обладает этим даром благодаря тому, что не только отражает status quo, но и многократно преувеличивает существующие тенденции, телевизионные образы кажутся реальными, а людям доступно широкое использование телевидения и возможность выбора. Альберт Бандура (Bandura, 1969) высказал идею, что телевидение вполне способно соперничать с родителями и учителями в качестве источника ролевых моделей для подражания. Исследования показали, что средства массовой информации очень важны в гендерно-ролевой социализации, а анализ информации, поступающей к нам по телевизионным каналам, продемонстрировал, что телевидение создает стереотипные, традиционные образы мужчин и женщин.
Фэйсизм (Face-ism). Тенденция в разной степени выделять в изображениях мужчин и женщин лицо и тело. Фотографии в прессе обычно подчеркивают у мужчины лицо, а у женщины — тело, так как мужчины на них обычно изображаются от шеи и выше, а женщины — во весь рост.
На первый взгляд может показаться, что этот факт не имеет большого значения. Однако, как справедливо замечает Арчер, голова и лицо являются «центром душевной жизни — там локализуется интеллект, личность, идентичность и характер» (Archer et al., 1983, p. 726, и, таким образом, становится ясно, что средства массовой информации ассоциируют эти понятия скорее с мужчинами, чем с женщинами. Более того, эксперименты показали, что акцентирование лица индивида приводит к тому, что испытуемые более высоко оценивают его ум, амбиции и внешность.
Игрушки
Есть все основания полагать, что в процессе дифференциальной социализации очень велика роль детских игрушек. Согласно проведенным исследованиям, игрушки и игры помогают девочкам практиковаться в тех видах деятельности, которые касаются подготовки к материнству и ведению домашнего хозяйства, развивают умение общаться и навыки сотрудничества. Совсем иначе дело обстоит у мальчиков: игрушки и игры побуждают их к изобретательству, преобразованию окружающего мира, помогают развить навыки, которые позже лягут в основу пространственных и математических способностей, поощряют независимое, соревновательное и лидерское поведение
Пойдите в магазин и посмотрите, какие игрушки там продаются. Вы сразу же увидите, что большинство из них конкретно предназначено либо для мальчиков, либо для девочек. Игрушки для девочек видны сразу. Их упаковка выполнена обычно в розовых или пастельных тонах, на коробке — изображение девочки, а по смыслу они связаны либо с уходом за собой (например, игрушечная косметика, либо с заботой о ребенке (куклы-малышки, либо с домашними делами (игрушечные пылесосы, маленькие кухонные плиты, посуда и т. п.). Игрушки для мальчиков находятся в ярко раскрашенных коробках с изображением играющего мальчика, бывают часто связаны со строительством (различные конструкторы, кубики) или активной деятельностью (спортивный инвентарь, оружие и т. п.).»(4, из главы 1)
Раскрывая гендерные вопросы в воспитательной функции в семье, мы старались представить как можно более полную картину о гендерно-ролевом поведении ребенка в целом и об осторожностях, которые следует учитывать любому из родителей при воспитании сына или дочери.
Марина Меньшикова | Все публикации
