Наталья Курусь
Эссе «Нетленные искры памяти»
Моему дяде Кошелеву Степану Степановичу посвящается…
Зимний январский вечер 1942 года тихо опустился над деревенькой с казахским названием – Теренгуль. Густые сумерки скрыли в своих темных объятьях низенькие избушки, заснеженные кусты и редкие деревца. Морозный воздух пропах дымом, идущим из печных труб. В оконцах многих изб уже мерцал тусклый свет керосиновых ламп и самодельных светильников из картошки. Слышался одинокий брех собаки на другом конце улицы. Даже не верилось, что уже полгода шла война, где-то рвались снаряды, фашисты разрушали наши города, сжигали деревни, страдали и гибли люди. Первые похоронные письма уже дошли до далёкой сибирской деревушки.
Публикация «Эссе „Нетленные искры памяти“» размещена в разделах
Зоя порядком озябла, бегая по сугробам и ожидая мать и отца с работы. Девочке нетерпелось первой сообщить родителям о том, что приехал Стёпа – её старший брат. Он учился в десятом классе в соседнем селе Андреевке, жил у тётки, а когда выпадала попутная оказия, приезжал ненадолго домой.
Вот и сегодня, весёлый, пахнущий морозом, ввалился он в их избушку-пластянку, подхватил девятилетнюю сестру на руки и закружил с ней по комнате. Потом ребята отправились добывать топливо для печки, наломали огромную охапку сухой полыни, и к вечеру в доме жарко топилась печка…
На заснеженной дороге, освещенной лунным светом, показалась темная фигура мамы – Марины Лаврентьевны. Обрадованная Зоя стремглав бросилась навстречу, уцепилась за материнский локоть, повисла на руке, радостно закричав: «Братка приехал!»
«Приехал, да ненадолго» - как-то обречённо, глухим голосом отозвалась мать.
Войдя в дом, женщина устало прислонилась к косяку. Сын с улыбкой поднялся навстречу, но заметил слезы в глазах матери, остановился в нерешительности, спросил: «Мам, ты чего? Так сильно соскучилась?»
«Степанка, сынок, повестка пришла, на войну тебя забирают. Уже завтра нужно быть в военкомате. Отец пошел на колхозную конюшню, за лошадью» - дрожащим голосом выдавила из себя Марина Лаврентьевна и разрыдалась. Весть для парня была полной неожиданностью. В первые секунды он растерялся, натянулся, как струна, улыбнулся как-то виновато и смущённо. Потом обнял плачущую мать, уткнулся головой в её тёплое, такое родное плечо. А когда повернулся к сестре, его лицо, немного бледное, было спокойным…
Задолго до рассвета мать разбудила Зою и они, всей семьёй посидев на дорожку, вышли в холодную черноту улицы. Говорят, долгие проводы – лишние слёзы. Прощание не затянулось. Отец – Степан Севастьянович - заковылял к упряжке, неловко переставляя ногу в деревянном протезе. Стёпа закинул за плечо котомку с нехитрой снедью, по русскому обычаю троекратно поцеловал маму с сестрой и спешно зашагал вслед за отцом, но, остановившись на полпути, медленно повернулся, замер на несколько секунд, пристально вглядываясь в дорогие сердцу лица, словно хотел запомнить надолго, будто чувствовал, что видит их в последний раз.
Долго слышался в предрассветной тишине скрип саней да фырканье лошади, а Зоя и Марина Лаврентьевна всё стояли и стояли посередине дороги, прижавшись друг к другу…
Письма с фронта от брата приходили часто, были проникнуты заботой о семье, переживаниями о том, как тяжело им приходится в голодное и тяжёлое военное лихолетье. Однажды даже денег прислал, знал – пальто у сестрёнки совсем износилось, надо бы ей новое приобрести. Родители посоветовались между собой и потратили деньги на покупку двух пудов пшеницы. А мать достала из сундука аккуратно сложенное пальто сына, протянула Зое, сказала тихо: «Носи в школу. Стёпа вернётся – другое ему справим».
Так и ходила худенькая долговязая девчонка в братовом пальто, одевая его на голову, застёгивая пуговицу под подбородком. Она ничуть не стеснялась своей одежды, тогда многие ребятишки одевались во что придётся. Зоина подруга – Валя Черепанова – носила отцовскую шинель, а двоюродный брат и одногодок Колька щеголял в заплатанном, с торчащей овечьей шерстью, полушубке. Казалось, пальто хранило тепло брата и согревало её в лютые морозы.
Последнее письмо от Степана семья получила в середине февраля 1943 года. А потом началось тягостное ожидание. Родители не говорили о своём страшном предчувствии, но какая-то всепоглощающая, гнетущая тишина повисла в их избушке, от которой Зое было страшно и холодно. Потянулись долгие нерадостные дни. Похоронка пришла, когда весна правила миром, благоухала ароматом цветов и наслаждалась радостным щебетом прилетевших птиц. В ней сообщалось, что лейтенант – командир стройвзвода – Кошелев Степан Степанович, проявив мужество и героизм, погиб 19 февраля 1943 года; похоронен в братской могиле в деревне Дубна Темкинского района Смоленской области.
Этот страшный день Зоя запомнила навсегда: почерневшая от горя мать, причитания родственников отца, и она сама, забившаяся в угол и размазывающая солёные слёзы по лицу. Не было только отца: по воле судьбы-злодейки находился он далеко от дома. Но мир тесен. Встретил Степан Севастьянович земляка на чужбине, который поведал ему о смерти сына. Сердце убитого горем отца перестало биться в этот же день.
С тех пор минуло много лет. Девочка Зоя выросла. На её долю выпало много испытаний. В нелёгкой жизни женщины были и потери, и разочарования, и радости. Сейчас Феоктистовой Зое Степановне больше восьмидесяти лет. Она – глава многочисленного семейства. Стерлись из памяти многие лица, растворились в водовороте времени некоторые даты и события. Но воспоминания о брате, такие яркие, словно это было вчера, снова возвращают её в далёкое прошлое, где нет войны, они вместе, счастливые и беззаботные. Как наяву видится женщине жаркий летний день. Стёпа режет кирпичиками кизяк - овечий навоз - и складывает его на просушку. Зойке скучно, она начинает дразнить брата чужой кличкой: «Степа Баря, Степа Баря…» Повторяет, как заведённая, бегая вокруг. Парень в два прыжка догоняет сестру, сажает вредину в сусек возле сарая и возвращается к прерванной работе. Она пытается выбраться наружу, но тщетно - деревянные стенки закрома слишком высоки для неё. Девчонка знает, чем разжалобить брата, начинает хныкать.
«Винись!» - громко и требовательно говорит Стёпа, не отрываясь от работы.
«Братка, прости» - тихо, сквозь слёзы выдавливает из себя Зоя.
И в тот же миг сильные руки брата подхватывают её, поднимают вверх, вот она, распластав руки, словно крылья, парит в воздухе. Девчонка чувствует себя птицей, от восторга хочется визжать. А он все кружит и кружит её над своей головой…
Как здорово, что брат был в её жизни, как горько и больно от того, что война забрала его, он навсегда остался там, в феврале 1943 года. Степан живёт в воспоминаниях Зои Степановны, он жив в памяти её детей и внуков, как солдат своей страны, как человек, отдавший свою жизнь ради светлого будущего многих поколений людей.
