Татьяна Кирюшатова
Анюткин сарафан. Сказка.
▼ Скачать + Заказать документы
Дорогие коллеги, представляю вам свою новую сказку.
Эта сказка познакомит вас и ваших деток с забытой профессией - СИНИЛЬЩИК (синила, синильник).
Кто это такой?
Синильщик (синила) - занимается набойкой тканей и окрашиванием ниток.
У каждого синильщика была своя мастерская на берегу реки или озера - синильня.
Крестьянки из ближайших деревень сносили ему белые холсты, на которые он наносил узор.
Узор крестьянки могли выбрать по манернику - полотнищу, с отпечатанными на нем орнаментами.
Печатали узор на ткани с помощью набойных досок.
Публикация «Анюткин сарафан, Сказка,» размещена в разделах
Затем холсты помещались в специальный чан - куб, с синильным раствором.
Вот такая была интересная профессия.
На фото - синильщик. Фотография сделана мной в Русском Этнографическом музее.
Кроме этого, на основе сказки можно познакомить ребят с праздником Сороки.
Итак, сказка начинается.
Давным-давно это было. Жил в ту пору на краю деревни Тимофей – синила. Синильня его за пригорком у самой речки стояла. Со всей округи девки да бабы ему холсты белые сносили, а он уж на них узоры всякие набивал да синил потом. Чан у него в мастерской стоял для этого дела, большущий такой, кубом назывался.
Так вот, аккурат на Сороки, работал Тимофей в своей синильне. Вдруг слышит за окном ребята шумят, весну зазывают:
- Весна-красна, - кричат. – Приди ясна! Нам зима надоела, весь наш хлеб поела.
Глянул Тимофей в окошко, и правда, ребятня по пригорку носится, у всякого в руках шест, на шесте птички-жаворонки из теста выпеченные.
Ребята пошумели, покричали, мимо синильни проскочили, да дальше побежали, а Тимофей опять за работу принялся, уж больно много холстов у него скопилось. Только чан свой водой наполнил, слышит, поет кто-то. Голосок такой тоненький-претоненький, нежный-принежный:
- Жаворонушки, мои матушки, прилетите к нам, принесите нам Весну красную, лето теплое…
Не выдержал Тимофей:
- Дай, - думает, - погляжу, кто ж там поет так хорошо.
Вышел он из своей синильни, смотрит, стоит на пригорке девица, в руках веточка вся печеными жаворонками увешана. Глаза у девицы той голубые-голубые, как незабудки, коса до пояса, в косе голубая ленточка. А сама девица тонка, как свечечка. Сарафанчик на ней самый что ни на есть простенький, а поверх сарафанчика шушунишка старенький.
- С семи деревень мне девки да бабы холсты сносят, - Тимофей девице говорит. – Всех знаю и в лицо, и по имени. А тебя первый раз вижу. Ты чьих будешь, красавица?
Девица та смутилась, раскраснелась, да и убежала с пригорка, а Тимофей лишь плечами пожал, да холсты синить принялся. А как закончил, поймал одного из ребят деревенских, да и спрашивает:
- Сегодня на пригорке одну девицу видел, вслед за вами она пришла. Не знаешь чьих она будет?
- А-а-а, так это Анютка, - мальчишка отвечает. – Мы её, за глаза голубые, Анюткой-Незабудкой называем.
- А чего ж она мне никогда холстов синить не приносит? – Тимофей удивляется.
- Сирота она, - мальчишка отвечает. – При бабке Ульянке живет. Денег у них нет, вот и не носят они тебе холсты.
Отпустил Тимофей мальчишку, а сам в свою синильню пошел. Хотел опять за работу взяться, да девица эта, Анютка-Незабудка из головы не идет : и глаза ее голубые, и голосок нежный, и стан тоненький.
На следующий день нарядился Тимофей, подпоясался, да отправился прямиком к избе, где бабка Ульянка жила. В избу вошел и говорит:
- Ну, здравствуй, Анютка-Незабудка. А я – Тимофей-синила. Синильня моя за пригорком у самой речки стоит.
- А я тебя, Тимофей-синила, давно знаю, - Анютка отвечает.
- Эт хорошо, что знаешь, - Тимофей говорит. – А замуж за меня пойдешь?
- От чего ж не пойти? – Анютка смеется. – Пойду, коль подаришь мне отрез на новый сарафан.
- Эт запросто, - Тимофей отвечает. – Загляни сегодня ко мне в синюльню. Я тебе манерник покажу, какой узор выберешь, тот на холст и набью.
А Анютка ему :
- Что мне твой манерник, Тимофей-синила. Мне такой узор на ткани нужен, чтоб сама Весна-красна удивилась да позавидовала.
Вернулся Тимофей в свою синильню, разложил перед собой все свои набойки да манерники. Стал думать, какой узор на холст нанести, чтоб сама Весна-красна удивилась да позавидовала. Все набойки перебрал, да и подальше убрал.
- Не то всё это, - думает. – Здесь надо что-то особенное.
Собрался Тимофей да в другую деревню отправился. Там у него приятель Ермила жил, на семь деревень первый резчик по дереву. Не раз тот Ермила Тимофею набойные доски делал.
- Эх, друг Ермила, - говорит Тимофей. – Сделай мне набойную доску, да не простую.
- А какую? – Ермила спрашивает.
- Сам не знаю какую, - Тимофей отвечает. – Только надо такую, какой раньше ни у кого не было и чтоб сама Весна-красна удивилась да позавидовала.
Ермила-то мастер опытный, набивных досок за свою жизнь много переделал. Начал он Тимофею предлагать, образцы разные показывать. Тимофей лишь головой качает:
- Не то всё это, Ермила, не то.
- Да ну тебя, - Ермила злится. – Сам не знаешь, чего тебе надобно.
Отправился Тимофей ни с чем восвояси. Прошел он одним полем, другим полем:
- Дай, - думает, - срежу путь, через лес пройду.
Подумал, да так и сделал - пошел дальше лесной дорогою. Шел-шел, утомился. Сел на кочку под березою, об березу оперся, да и задремал.
Вдруг слышит сквозь сон, зовет его кто-то по имени, тихонечко так зовет:
- Тимофе-е-ей, синила-а-а, Тимофе-е-ей.
Открыл Тимофей глаза, смотрит стоит перед ним краса-девица в красном сарафане. На голове венок из подснежников белых да фиалок лесных.
- Спишь синала, аль думу думаешь? – красна девица спрашивает.
- Думу-думаю, - Тимофей отвечает. – Полюбилась мне Анютка-Незабудка, а она отрез на сарафан хочет, да с таким узором, чтоб сама Весна-красна удивилась да позавидовала.
Рассмеялась красна девица, смех ее заливистый зазвенел, над лесом полетел, в поднебесье солнечными лучиками заблестел. Закружилась красна девица, сарафан волной пошел и вокруг нее, как в сказке распустились подснежники белые да фиалки лесные.
Тимофей глазом моргнуть не успел, смотрит, а красной девицы будто и не бывало.
- Куда она подевалась? – Тимофей думает. – А может мне все это приснилось аль привиделось?
А потом смотрит, прямо перед ним на проталинке лежат три дощечки набойные: на одной подснежник весенний, на другой птичка-жаворонок, а на третьей солнышко лучистое. Смотрит синила, глазам не верит. Что за мастер такие дощечки сделал? Работа тонкая да кропотливая: подснежник как настоящий, у жаворонка каждое перышко выделено, а солнышко будто лучиками играет да улыбается.
Взял Тимофей эти дощечки набивные да в синильню свою поспешил. А на следующий день Анютке отрез на сарафан понес.
Сшила Анютка сарафан : по низу подснежники белые, по юбке птички – жаворонки, а на полочке солнышко лучиками играет. Анютка рада-радехонька, никогда у нее такого красивого сарафана не было. Весь вечер у зеркальца провертелась, а ночью ей сон привиделся, будто стоит перед ней сама Весна-красна в красном сарафане, на голове венок из подснежников белых да фиалок лесных. Глядит Весна на Анютку, улыбается:
- Мне, - говорит, - Весне-красне завидовать не пристало. Могу только, Анютка, за тебя порадоваться, красы, здоровья да счастья пожелать.
Со свадьбой Тимофей и Анютка тянуть не стали. В ту же весну ее и сыграли. Стали они жить-поживать да добра наживать. Народилось у них трое детушек: Ярошка, Мирошка да Катюшенька-душенька. Сарафан тот Анютка берегла, надевала лишь раз в году на праздник Сороки, выходила в нем на пригорок с веточкой печеными жаворонками украшенной, да пела голоском своим красивым тоненьким:
- Жаворонушки, мои матушки, прилетите к нам, принесите нам весну красную, лето теплое…
